В Театре Армии прошла Мастерская молодой режиссуры «Достоевский рядом»

С 13 по 15 августа 2021 года в Театре Российской Армии прошла Мастерская молодой режиссуры «Достоевский рядом». В рамках программы были показаны шесть эскизов спектаклей молодых режиссёров.
Экспертный совет, состоящий из театрального критика, доцента кафедры истории театров России ГИТИСа Алены Карась, театрального критика Александра Вислова, доктора искусствоведения и профессора Натальи Скороход, заслуженного артиста России, главного режиссёра театра «Человек» Владимира Скворцова, режиссёра Данила Чащина, а также творческой коллегии театра, посмотрел эскизы спектаклей «Униженные и оскорбленные» Артура Мафенбайера, «Бобок» Сергея Тонышева, «Преступление и наказание» Александра Плотникова, «Неточка Незванова» Ирины Васильевой,  «Бесы» Григория Быстрицкого и «22.12.1849» Филиппа Виноградова.
Экспериментальный проект «Мастерская молодой режиссуры» - традиционная театральная технология, направленная на поиск талантливых молодых режиссёров, интересных решений и сюжетов для дальнейшего развития театра. Режиссерские и драматургические лаборатории проводятся в театре третий год на внебюджетные средства. Итогом этих работ стали спектакли о важных событиях страны, судьбах исторических личностей.
В эскизе «Преступление и наказание» не было отождествления Галявиева и Раскольникова, как пишут в некоторых СМИ. Если и говорить о параллелях, то Раскольников в эскизе отождествляется с другим убийцей - неизвестным мужчиной, который зарубил топором прабабушку и прадедушку режиссёра. Главное послание эскиза в том, что Раскольников - обычный никчемный убийца. Это постановка о том, как предотвратить катастрофу, когда люди убивают себе подобных. Она о том, как не допустить очередной трагедии, когда, принимая себя за Бога, люди расправляются с теми, кто не нравится. Она о боли, которая остается после этих несчастий и с которой дальше невыносимо жить. Задача этого эскиза - воспитать в зрителях эмпатию, чтобы ни за какой философией нельзя было спрятать убийц и насильников.
«Преступление и наказание» не является спектаклем. Это эскиз, показанный режиссером Александром Плотниковым в рамках Мастерской молодых режиссеров «Достоевский рядом». В рамках мастерской были показаны еще пять эскизов, лучшие из которых могут быть рассмотрены для постановки в Театре Российской Армии. Результаты по мастерской будут объявлены после заседания творческой коллегии театра.
Руководство театра сделает все возможное, чтобы по результатам мастерской было принято правильное решение, соответствующее репертуарной политике театра, направленной на сохранение национальных традиций, патриотическое воспитание молодого поколения через призму классической и современной литературы.
Наталья Скороход, кандидат искусствоведения, доцент кафедры драматургии и киноведения СПбГАТИ, доцент кафедры театрального искусства РГИСИ
«В эскизе Александра Плотникова «Преступление и наказание» впервые за всю историю инсценирования романа «идея» убийцы боролась с «правдой» жертвы, редукция главного героя была предпринята режиссером концептуально. Из всей сложности Раскольникова (Дмитрий Ломакин): его «болезни», психологических, социальных, метафизических мотивов преступления - режиссер выделил только один - тот, что мог быть сопоставлен с мотивом сегодняшнего «идейного убийцы» - идея собственного превосходства над толпой - «биоматериалом» и гордыня, превращающая эту идею в раковую опухоль, изничтожающую душу и психику.
«Что может театр?» - вопрос, выведенный на экран в начале сценического действия, оказался отнюдь не риторическим. Театр безусловно может соединить классический роман с документальным материалом, открывая тем самым новые грани текста Достоевского, и одновременно высветляя суть происходящего сегодня, используя давно написанный текст как зеркало, поставленное перед настоящим.
«Идея» Раскольникова-убийцы, как уже говорилось, актуализирована: она мелькает и в видеообращение «казанского стрелка», отзывается в выпуске видеоблогера Наполеона (Александр Рожковский), текст романа: диалог Раскольникова и Порфирия Петровича (Юрий Сазонов), преподнесен зрителям как прямая трансляция интервью «с интересным человеком» на школьном радио, где Порфирий как опытный журналист задает вопросы Раскольникову. Выбор оружия в интернете, реальные цены — все это делает факт убийства отвратительно осязаемым, лишает преступление ореола романтизма. Правда жертвы и ужас преступления по ходу действия все более наполняются сценической энергией: кульминация - интервью со школьником, которому удалось избежать смерти под партой (Александр Рожковский) во время атаки на школу, на последний вопрос: «чтобы вы хотели сделать сейчас», герой отвечает: «Воскресить тех, кто погиб. Кто был застрелен». Этот сбивчивый и тихий ответ недаром сопрягается с эпизодом романа: чтением Сонечкой (Елена Сванидзе) четвертого евангелия - сцены воскрешения Лазаря.
Эскиз спектакля показал, что театр может гораздо больше, чем соединить документ и текст романа. Театр может не только «исправлять нравы», но и врачевать травмы. Открытый финал спровоцировал эмоциональное обсуждение, которое длилось дольше, чем сам эскиз, поскольку необходимость высказаться испытывали практически все, кто был в зале.  «Моя душа полностью отозвалась», «Режиссер обладает концептуальным мышлением и это прекрасно для той темы, которую он поднимает», «Этот эксперимент показывает, на что способны наши актеры. Это безгранично» - говорили старейшины труппы. Последней выбежала на сцену московская школьница: «Меня зовут Вера и мне 16 лет. Когда случилась трагедия в Казани, мы в своем классе, мы и плакали, и говорили, и думали, что сделать, чтобы это исправить, как сделать, чтобы не было этого в нашей жизни... думали и так и не решили своим несовершенным 16-летним мозгом, ничего не могли решить. И я посмотрела спектакль и мне стало легче. Потому что здесь я чувствую решение. Я еще точно не знаю, какое оно, но я его чувствую. Я хочу, чтобы мои одноклассники увидели это».



Алена Карась - театральный критик, доцент кафедры истории театров России ГИТИСа
«Отличная работа Александра Плотникова «Преступление и наказание». Это вторая лабораторная работа Александра, которую я вижу. Первая, в Калининграде, была по польской пьесе «Рейкьявик’74» про то, как в 1974 году несколько человек невинно осудили за убийство. Спустя несколько десятилетий выяснилось, что наказание было незаслуженным. Но они его пережили как заслуженное… с глубинной, полезной и вредной, саморефлексией и самобичеванием… Передо мной оказался целый мир молодого режиссёра. Кстати (и это, кажется, важно) - ученика Камы Гинкаса. Он амбициозно выбирает большие пространства. Умеет с ними работать. Предпочитает делать композиции сам. Он придумывает безусловные точки включённости актера/зрителя, когда все происходящее становится их личным, этически направленным делом. Он умеет так мотивировать актеров для этой личной включённости, что они становятся его соучастниками, ответственными за исход дела. Концептуальный современный язык, в котором актёры чувствуют себя свободно, перемещаются от аттракциона к глубинно-психологическому существованию, но сохраняют игровую отстранённость.
Он владеет пространством большой сцены Театра Армии почти играючи. У него вначале двигается лифт в глубине сцены, потом загорается экран, на котором мы читаем рассказ об убийстве в квартире Плотниковых, собственно, бабушки и дедушки режиссёра. Справа по центру старый диван, обнесённый красной лентой. Оттуда пожилая женщина позвонит на радиошоу, чтобы спросить автора интересной статьи Раскольникова: «А что вы скажете, например, родителям жертвы?» И в этом момент кто-то поймёт, что диван, обнесённый красной лентой — это место преступления, документ!
И вновь - ожог.
Подход режиссёра к роману Достоевского - яркий способ сделать его частью личного, очень личного опыта не только создателей, но и зрителей, прежде всего молодых. Какими бы сложными мотивациями не объяснялось убийство, оно останется убийством. Молодая исполнительница монолога Сонечки Мармеладовой читает Евангелие о воскрешении Лазаря так страстно, так актёрски выразительно, что оно врывается в центр сегодняшней жизни с ее преступлениями. «Что может театр?», -повисает как будто наивный вопрос. Ответ оказывается очень экзистенциально острым. Театр может целить… Или воскрешать умерших, убитых…»
Александр Вислов - театральный критик, эксперт Национальной театральной премии «Золотая маска»:
«Три лучших эскиза лаборатории: 1. «Преступление и наказание». Попытка глубокого серьёзного разговора о главных темах великого романа Достоевского, о понятиях греха и искупления, о непреходящей ценности всякой человеческой жизни. Чрезвычайно современный по сценическому языку и в значительной степени исповедальный по интонации эскиз, демонстрирующий не только очевидную способность молодого режиссёра к освоению крупного сценического пространства, но и его недюжинное умение задаваться острыми вопросами современности (причём это высокохудожественными и максимально деликатными средствами), но и связывать «век нынешний и век минувший», русскую классическую литературу с её «проклятыми вопросами» и мир идей нашего современника, включая сюда и сугубо личный, зачастую травматический опыт. Никакой «героизации казанского стрелка», о которой ни с того ни с сего, словно бы по чьей-то команде, принялись дружно трубить некие не вполне компетентные в сфере театра анонимные телеграмм-каналы, на сцене Театра Российской Армии не было и в помине. Но была боль и сострадание по отношению к любой трагически оборвавшейся жизни, к трагедии, которая в наши дни зачастую становится не более чем «информационным поводом».
Владимир Скворцов, Заслуженный артист России, художественный руководитель театра «Человек»:
«Потрясающие впечатления после лаборатории «Достоевский рядом» в Театре Российской Армии. Давно мои эмоции так не возбуждало увиденное, прежде всего тем, что Достоевский действительно, здесь, и он действительно, он — рядом.
Из шести разноплановых эскизов лично я хочу отметить три, на мой взгляд самых неожиданных и резонансных.
- «БОБОК» (работа, сделанная учеником Сергея Женовача, Сергеем Тонышевым). Режиссер пошел путем яркой театрализации, показав яркую сатиру на тему «Общение в покойниками на кладбище».
Три артиста театра Армии играют здесь по несколько ролей, перевоплощаясь за доли секунды, демонстрируя не столько свое мастерство, сколько помогая раскрыться режиссерской задумке найти современное, дерзко -хулиганское звучание саркастическим диалогам Автора, ведь, безусловно, Федор Михайлович обладал редким даром «едко высмеивать».
- В центре другого эскиза — фигура самого Федора Михаиловича, режиссер Филипп Виноградов соединил судьбу Автора с героем монолога князя Льва Мышкина о двадцати последних минутах жизни заключенного между произнесением смертного приговора и помилованием. Зритель вместе с артистом проживает эти оставшиеся двадцать минут жизни в реальном времени, отсчитывая оставшееся, постепенно входя в медитативный транс под корявые звуки «живой» скрипки. На площадке рядом с героем — девушка — смерть, которая и ведет его к финалу, и сопереживает ему, но и недоумевает, когда слышит оправдательный приговор. Пожалуй, в этом эскизе для меня случился идеальный театральный Достоевский, которого я бы хотел видеть на сцене, тот, из прошлого, но такой современный.
А рядом со зрителями — вот уже абсолютно «современный» судья, исполнитель правосудия, то играющий на скрипке, то мгновенно убегающий домой, и угощающий зрителя «яблоками с дачи».
-  И, наконец, страшнейший, эмоциональный эскиз на тему «Преступления и наказания», который я до сих пор вспоминаю со слезами.  Разговор о том, что герои Достоевского живы, они среди нас, они именно «РЯДОМ» более того — как мне показалось разговор именно о жертвах, что каждый из нас может стать невинной жертвой расправы над собой такого вот, «современного Раскольникова», как и когда — то, спокойно идущего по улицам города, с орудием убийства в руках. Данный эскиз, и, в дальнейшем, надеюсь — спектакль, ценен для меня так же и тем, что режиссёр Александр Плотников связал историю романа с трагедией своих родственников, вот так же, когда-то ставших невинными жертвами такого вот чудовища. От этого знания — начинаешь понимать, что соприкасаешься с чем — то очень личным, и на данное высказывание режиссер, безусловно, имеет право.   Много мыслей и эмоций возникает, когда Александр Плотников выхватывает примеры таких вот преступлений из недавних трагических событий.
Сильнейший финал, когда актёры говорят про невинно убиенных «Я хочу, чтобы они были живы», и, волей режиссера, Раскольников не совершает убийства, и жизнь начинается сначала. «Преступление и наказание» Плотникова — для меня прекрасный задел на будущий спектакль — событие, который будут обсуждать и который, возможно, внесет свое слово в историю современного прочтения произведений Федора Михайловича.